Воскрешение сына царя Теофила и Апостол Петр на кафедре (1426-1427)
Фрески капеллы Бранкаччи церкви Санта Мария дель Кармине
Вероятно, «Воскрешение сына царя Теофила и Апостол Петр на кафедре», была последней фреской, написанной Мазаччо в капелле Бранкаччи.
Сцена изображает чудо, явленное через Петра, вскоре после освобождения из темницы. В «Золотой Легенде» Якопо да Варацце записано, что Апостолы Петр и Павел посетили могилу сына Теофила, префекта Антиохии, и воскресили юношу, который был мертв в течение четырнадцати лет. В результате, Теофил и жители Антиохии обратились в христианство; они построили великолепную церковь, в которой установили кафедру-трон для Петра, чтобы он мог сидя на возвышении проповедовать. Семь лет провел Петр в Антиохии, затем пошел в Рим.
В центре фрески изображен обнаженный юноша, стоящий на коленях перед ними Апостолом Петром, готовый подняться. Рядом лежат черепа и кости; означая его воскресение. Петр протягивает руку в благословляющем жесте. Павел на коленях молится. Мазаччо изобразил сцену в современной ему церкви, с современными персонажами (реальные монахи-кармелиты из Санта Мария дель Кармине) и паствой, среди которых и автопортрет художника и портреты Мазолино, Леона Батиста Альберти, Брунеллески.
Вазари, в его Жизнеописании Мазаччо, упоминает участие в работе Филиппино Липпи:
«Он написал также воскрешение царского сына, совершаемое св. Петром и св. Павлом, хотя из-за смерти самого Мазаччо работа эта и осталась незавершенной и после него закончил ее Филиппино»
Вазари.
Но более поздние летописцы утверждают, что ее автором был Мазаччо. В настоящее время ученые полагают, что Филиппино было поручено завершить работу, которую Мазаччо оставил незаконченной, или, чтобы восстановить фрагменты, которые были повреждены или уничтожены, когда семейство Бранкаччи впало в немилость у правящей семьи Медичи.
Вазари идентифицировал ряд современных фигур в тех, дорисованных Филиппино: воскресший юноша был по общему мнению изображением живописца Франческо Граначчи, «а также рыцарь Мессир Томмазо Содерини, Пьеро Гвичиардини, отец Мессина Франческо, который написал «Историю», Пьеро дель Пуглиесе и поэт Луиджи Пульки». Исследования подтвердили идентификацию Вазари. Вероятно Мазаччо изначально планировал придать фреске политический подтекст, изображением в образах: кармелитского монаха - кардинала Кастиджлионе; Теофила – Джиана Галеаццо Висконти; человека, сидящего у ног Теофила - Колуччио Салютати. И группа из четырех человек, расположенная справа - Брунеллески, Леон Баттиста Альберти, Мазаччо и Мазолино.
«В ниже расположенной фреске «Воскрешение сына Теофила» Петр восседает на кафедре, созданной для него обратившимся в христианство правителем Антиохии Теофилом. Здесь Петр, чья фигура представлена в торжественной фронтальной позе, изображен как триумфатор, который, согласно свидетельству Якопо да Варацце, именно в Антиохии выработал устав для духовенства (в частности, тонзуру). В выборе сцен художники зависели от того, кто уточнил программу росписи (вероятно, это был один из кардиналов Бранкаччи). Основная идея этой росписи — возвеличение Петра как борца за христианскую религию, как чудотворца и как пекущегося о бедных. Все это имело актуальнейшее значение, поскольку Петр рассматривался прямым предшественником пап и поскольку отклики Констанцского собора долго волновали общество того времени…
Вслед за «падением» Феличе Бранкаччи представленные на фреске портреты его семьи и приверженцев были уничтожены в порядке «damnatio memoriae», и на их месте Филиппино Липпи написал в 1481-1483 годах новые фигуры (Филиппино принадлежит вся левая группа, восемь фигур в центральной части между профильным изображением кармелита и склонившимся над воскрешенным мальчиком, фигура самого мальчика; не исключена возможность, что он же украсил стену второго плана панелями). Как видно, флорентийская «демократия» обращалась не менее бесцеремонно с произведениями искусства, чем византийские басилевсы, если это только диктовалось политическими мотивами. Ясная и легко обозримая композиция Мазаччо, несомненно, была навеяна фреской Джотто («Смерть Франциска») в Санта Кроче с ее разворотом в ширину и стеною в качестве фона.
Мазаччо насытил свою фреску «портретами» (Козимо Медичи, Джан Галеаццо Висконти, Колуччо Салутати в левой группе, автопортрет в крайней правой группе — выглядывающее на зрителя молодое лицо и другие). Как эти обобщенные «портреты» Мазаччо непохожи на натуралистические портреты Филиппино Липпи! В них без излишних мелочей передан характер человека, то главное, что присуще его индивидуальности. В этом отношении особенно замечательна голова пожилого кармелита, стоящего слева от кафедры Петра, со скрещенными на животе руками. Это пожилой человек с умным, немного отекшим лицом, серьезный и вдумчивый. Трудно сказать, насколько эти «портреты» были для Мазаччо портретами в нашем понимании этого слова. Но что они были правдивыми изображениями живых людей, это несомненно. Подобный подход к натуре знаменовал успех нового реалистического искусства, которое сумело населить фрески живыми, как тогда выражались, людьми. Мы уже отмечали, что такая индивидуализация человеческих лиц помогала Мазаччо преодолеть тречентистский канон, с которым флорентийские художники долгое время не могли столь же радикально порвать.
Среди фигур разбираемой сцены самыми выразительными являются фигуры правой части композиции — восседающий на кафедре Петр и окружившие его монахи. Только Джотто умел так продуманно расставлять фигуры в пространстве, которое через пластические объемы обретало новую жизнь. В этой части композиции художественный язык Мазаччо приобретает особый лаконизм: простые, стереометрические объемы фигур, глубокие складки тяжелых драпировок, энергичные контрасты света и тени, лепящие форму. На таком лаконичном языке умел говорить среди предшественников Мазаччо лишь Джотто. Однако Мазаччо делает этот язык гораздо более гибким, многогранным и полнокровным»
В.Н. Лазарев.